Владимир Колычев - Всем женщинам должен [сборник]
Неплохо было бы отправить их по душу Самуила, но Каур все-таки решил ограничиться меньшим.
— Курьера вы видели, его машину тоже. Ноги в руки и за ним. Он сейчас должен быть где-то в городе. Возможно, встал где-то на ночевку. Я не знаю, завернут его обратно или нет. Если да, то хорошо. Если нет, вы должны его найти. И забрать у него мой товар. Вопросы?
— А если он не захочет отдавать? — От волнения у Бакса задергалась щека.
— Заявишь в полицию, — пошутил Каур.
— В полицию?! — завис в раздумье Бакс.
Судя по его виду, к словам своего босса он отнесся всерьез.
— Или в спортлото, — сказал Каур.
— В спортлото? А-а! Это шутка такая! — гыкающе засмеялся Бакс.
— Ага, у нас сегодня день юмора, — ухмыльнулся Цент.
— День дурака, — кивнул Каур.
Очень хорошо, если сюрпризы на сегодня закончились. А если все только начинается?
Жорж ударил по тормозам, и джип замер у входа в клуб, как боевой конь перед высоким теремом прекрасной царевны. Но ему не нужно было прыгать на Сивке-Бурке на доступную для поцелуя высоту, достаточно просто ворваться в клуб и решительно заявить права на свою любовь. Он признается в своих чувствах, и Анжела сама упадет в его объятия.
Жорж открыл дверь, но выйти из машины не смог. Ноги вдруг одеревенели, приросли к полу. И руки от волнения онемели, и голосовые связки сдавил спазм. А как он признается в своих чувствах, если у него в душе переполох? Если от волнения слова застряли в горле. Смотреть на Анжелу и хлопать глазами, как болван? Нет, не хватит ему духу признаться в любви. А если и хватит, как быть, если в ответ она скажет «нет»? Если Анжела откажет ему, он втройне почувствует себя болваном… Так что же делать? Уехать и забыть обо всем? Как-то же прожил он до двадцати восьми лет без жены и детей. И еще столько проживет… без Анжелы.
На крышу вдруг упало что-то тяжелое. Упало и отскочило, мелькнув перед глазами. Что-то крупное, желтого цвета.
Жорж выскочил из машины и увидел букву «Д» с вывески клуба. Он поднял голову и прочитал:
— Бодибил.
Да, он действительно будет большим дебилом, если уедет отсюда без Анжелы.
А она как будто почувствовала его. Вышла из клуба в своем купальнике, увидела знакомую машину, застенчиво улыбнулась. Но, заметив лежащую на земле букву, нахмурилась.
— Это к счастью, — сказал Жорж.
Буква оставила вмятину на крыше, но его это не беспокоило. Действительно, к счастью.
— К счастью? — Ее взгляд просиял.
— К нашему счастью! — От собственной смелости его бросило в краску.
Но язык в карман он прятать не спешил. Жорж чувствовал в себе силы и дальше возвышенно парить над темной бренностью бытия. Анжела заметила крылья за его спиной, возможно, даже почувствовала высоту, на которую он ее возносил.
— Ух ты!
— Да, я такой!
Он вдруг рванулся к девушке, сгреб ее в охапку и на руках внес в помещение. Она покорно обвила руками его могучую шею, прильнула к широкой груди. В машине у Жоржа зазвонил телефон, но, если бы он даже услышал его, все равно бы не ответил. Сейчас он мог думать только об Анжеле.
Десять миллионов. Именно столько собирался заработать Гена на своих огурцах. Воздушные замки он строить умел, а чтобы самому в огороде, в поте лица… Нет, кое-что он, конечно, делал, но львиную, нет, лошадиную долю работы вытягивала на себе Зина.
Силы уже на исходе, а загнанных лошадей, как известно, пристреливают. Она сдохнет, а Генка найдет себе кобылицу помоложе и будет к ней под хвост заглядывать? Глядишь, еще и ребеночка оттуда вытащит. Зина родить ему не смогла, не сложилось у них с потомством. А молодая родит. Уж как он ее любить будет. Нет, нельзя надрываться. Нельзя на радость мужу помирать.
Гена заводил машину. С аккумулятором у него не ладилось, сейчас он подзарядит его, и они поедут. Зина уже и вещи собрала, в багажник уложила. Все, уезжают они. Только аккумулятор почему-то все не заряжается.
— Ну, долго ты там? — всплеснула руками Зина.
— Скоро, минут десять.
Зина с нетерпения заметалась по двору, вышла в огород, а там, на соседнем участке, Зойка — картошку копает. И так вдруг захотелось ей рассказать о своем бабьем счастье. А почему бы и нет?.. Главное, про деньги ничего не говорить. Ясно же, что настоящий хозяин захочет вернуть свое добро, его люди обратятся к Зойке, а она им все расскажет. Они с Геной потому и уезжают так срочно, чтобы их не нашли.
Зина быстрым шагом подошла к забору, помахала рукой:
— Зойка!
Худая женщина с плоской грудью остановилась, посмотрела на нее, козырьком приложив ко лбу ладонь. Подслеповато сощурилась. Зрение у нее слабое, а очки носить не хочет. Красоту боится испортить.
— Да я это! Я!.. На пять секунд!
— Ну чего тебе? — устало спросила Зойка, неторопливо приближаясь к забору.
— А мы с Генкой уезжаем!
— Далеко?
— На море!
— В Прасковейку? — завистливо спросила Зойка.
Все соседи знали про этот поселок у моря, где Зина получила от бабушки в наследство небольшой домик. Но никто там никогда не был. Зина могла бы дать ключи от дома той же Зойке, чтобы она погостила там летом с дочерью, но не хотелось позориться. Там же не дом, а самая настоящая лачуга. В глинобитных стенах дыры — корова пролезет, крыша обвалилась. А так она могла рассказывать, что дом там отличный…
Но само по себе место в Прасковейке действительно замечательное. Вид с горы на море просто бесподобный. Правда, на гору пока поднимешься, семь потов сойдет. А улочки узкие, с беспощадными колдобинами — на машине лучше не ездить. Если только на внедорожнике, например на «Ниве».
А что, им и на «Ниву» с Геной хватит, и дом они новый поставят — миллиона за два. Еще нужно выделить миллион-полтора на отделку и прочее, а половину суммы они положат в банк и будут жить на проценты. Пять миллионов — это шестьсот тысяч в год. Разделить на двенадцать, будет по пятьдесят тысяч в месяц. И это без всяких там огурцов!.. А Зойка пусть дальше на своих грядках убивается.
— Да вот, отдохнуть решили.
— А хозяйство? — Зойка кивком показала на ближайшую теплицу.
— Да вот хочу, чтобы ты присмотрела. Урожай твой.
— Ну, если так! — обрадовалась соседка.
— А мы загорать будем! — Зина мечтательно закатила глаза и раскинула руки, показывая, как она будет лежать на горячих камнях и отдаваться знойному солнцу.
— Везет!
— Не то слово!.. Знала бы ты!..
Язык чесался — невмоготу, и Зина едва сдерживала себя. Она уже готова была рассказать о деньгах, когда ее окликнул муж. Машина завелась, можно ехать.
С огурца мушку не спилишь — за неимением таковой. Но провернуть его могут. И в самом ближайшем будущем Табачный сделает это. И все потому, что Юра привлек спецназ к делу без должного согласования. Победителей не судят, так он думал, отправляясь в Горчинку. Но удача отвернулась от него, а с лузерами разговор короткий.
Он был уже в городе и ехал в управление. А на глаза попалось здание, на первом этаже которого находилась контора ясновидящей Жанны. И так вдруг захотелось к ней заглянуть.
Время уже вечернее, нормальные люди возвращаются домой, но Жанна и не собиралась сматывать удочки. Она работала с нечистой силой, и вечер, переходящий в ночь, — это ее время.
Жанна была занята, она занималась с клиентом, но Юра, прихватив с собой двух омоновцев, быстро очистил помещение.
Плошников сел за стол, положил руку на светящийся шар и посмотрел Жанне в глаза. Она держала себя в руках, но чувствовалось, что была сильно раздражена.
— Что вы видите в моих глазах? — спросил он.
Женщина пожала плечами, взяла его за руку, отвела ее от шара. И сама посмотрела в курящийся дым.
— Я вижу вашу неудачу.
— Огурцы все испортили.
— Я вас предупреждала.
— Там были не огурцы. Там были этикетки для огурцов… Должны были привезти деньги, а привезли эти чертовы этикетки!
— Должны быть еще и огурцы. Настоящие огурцы…
— Были только этикетки.
— Этикетки сейчас идут к огурцам. А деньги идут к настоящему хозяину.
— Какие деньги? От кого?
Жанна пожала плечами.
— К кому они идут?
— А где вы сегодня были, туда они сейчас и идут.
— Деньги?
— Деньги.
— Идут?
— И сегодня будут.
— Сегодня?
— До полуночи.
— А огурцы ничего не испортят? — раздраженно усмехнулся Плошников.
— Все может быть.
Юра дал волю своим чувствам, и с размаху опустил на стол раскрытую ладонь. От удара шар в подставке подпрыгнул, но не упал.
— Я же не заставляю вас возвращаться, — усмехнулась Жанна.
Плошников потрясенно посмотрел на ясновидящую. Именно тем он сейчас и занимался, что заставлял себя вернуться к Каурову и успешно завершить начатое.
